– Неделя, пан сотник, это уж как Бог свят! – для убедительности приложил руку к груди мастер.
Неделя?
Да я уже чуть не на полмесяца рассчитывал! Если дядька не брешет…
– На слове ловлю!
– Ну… ещё денька два, сверх недели-то – и можно будет уже отделку внутреннюю начинать. Кладка-то просохнуть должна!
– Так это… слыхал я, что и тут как-то побыстрее обойтись можно?
– Можно, – степенно кивает дядька. – Все можно. Только ведь вы туточки сами жить собираетесь, га?
– Сам.
– Так и не гоните гусей, пан сотник. Это я вам авторитетно заявляю. Не новичок и за свои слова отвечаю. Кому чужому – так и поспешить можно и всякой «химией» ускорить. А чтоб себе… здоровье не купишь!
Прав мастер!
Ладно… перетерпим как-нибудь…
Какой-то шум привлекает моё внимание.
Оборачиваюсь и вижу стремительно мелькнувшую позади тень.
Пистолет сам собой прыгает мне в руку, а земля больно толкает в подошвы ботинок.
Оп-па!
Одним движением перемахиваю через полуразобранную стену, винтом ухожу вниз, одновременно сажая на мушку…
Стоп…
М-м-да…
– Ой!
Под стеной, сжавшись в комок, скрючилась небольшая фигурка. Явно не боевик, даже и оружия никакого не видно. Да и…
– Ты чего тут? – грозно вопрошаю я, пряча за напускной строгостью некоторую растерянность.
И есть с чего – девки испугался!
Правда, надо отдать должное, она тут и сама виновата: а неча скакать зайцем у меня за спиной! Тут такие, знаете ли, аналогии на ум приходят…
– Из «бычей» это, пан сотник… – появляется над стеною голова мастера. – Я ж вам говорил… то девка ихняя.
– Ну да! – подхватывает та. – За вещами я, уж не обессудьте, пан…
– Сотник.
И тут до неё доходит.
Мертвенная бледность покрывает её миловидное лицо.
В Диком поле рабство есть. Неофициальное – так оттого ничуть не иллюзорное. Все попавшие сюда бомжи и прочие бедолаги не имеют почти никаких шансов на то, чтобы выйти когда-нибудь за пределы этого образования. Угодил в цепкие лапы какого-нибудь хозяйчика – всё! Чечня отдыхает – там до такого и не додумались в своё время.
Но можно попасть в рабство и иным путем, даже не относясь к бомжам и бродягам.
Как таковой судебной системы, в общепринятом смысле, в Диком поле нет. Есть, конечно, судьи, заседающие в относительно крупных городках и поселениях. В городах побольше – само собой разумеется, суды присутствуют.
Но какого-то, общего для всех, уголовного кодекса или уложения о наказаниях – здесь не имеется. Не хочу сказать, что судят как бог на душу пошлет – это не так. Иногда – так очень даже разумно и обстоятельно – иной западный судья с тоски бы удавился, ей-богу! От осознания собственной профнепригодности.
За убийства или грабежи, если не стоит за тобою немалая и влиятельная группировка, можно и пулю в лобешник схлопотать. Прямо во дворе суда: у каждого судьи есть на то свои хлопцы. Они охрана и приставы… и палачи, в случае необходимости.
За хулиганские выходки и прочую дурь – тут если только здоровенным штрафом обойдёшься, так и будь тому рад. Если нет к тебе иных претензий.
За квартирные кражи… здесь надобно учитывать психологию большинства хуторян.
«Моё – не трожь!»
С их точки зрения, убийство – даже как-то благороднее выглядит. Там хоть причины веские могут быть. И буяна пьяного хуторянин оправдать готов: все такими бывают… А какие веские причины у вора? С точки зрения хуторянина, таковых не может быть в принципе. И уж если застукают тебя в своём доме – месть будет запредельно жестокой. И совсем не обязательно, что шлепнут – рабы нужны всем.
Тут надобно ещё кое-что учитывать.
Слова боевика и хуторянина – весят примерно одинаково. И тот, и другой одинаково ценны Дикому полю. Один хозяйничает – второй охраняет. Как-то так.
Сотник – фигура куда как более серьезная. Выше только атаман. Ну, а дальше лучше и не залезать – не по чину.
А где стоит «быч»?
Да на самой низшей ступеньке – ниже только бомжи.
А девица – пришла взять какие-то вещи в этом доме. Это мой дом – тут работают нанятые мной люди. Я им за это плачу.
Никто не оспорил моё право тут хозяйничать и командовать – значит, со стороны местных властей вопросов никаких нет. Где-то поблизости шастает Тарас. При всей его молодости и неопытности – он член местной самообороны (банды, попросту говоря…), лицо почти официальное. Человек местного атамана. Который фактически сейчас выступает на моей стороне – вон, даже сопровождающего дали уважаемому человеку!
По законам и понятиям Дикого поля – всё, что тут лежит сейчас – тоже моё.
И глупая дуреха только что прилюдно призналась в том, что хотела отсюда что-то унести. Ни у кого на это разрешения не спросив.
Как вы полагаете, кому больше поверит городской судья?
И каков будет его приговор?
Судя по выражению лица, с воображением у моей гостьи все было в порядке – «радужную» перспективу общения с судьей она представила себе в подробностях. Ну да ей, как местному жителю, разумеется, виднее. Надо думать, зрелище сие её ничуть не вдохновило, тонкие пальцы сжались в кулачки – и бессильно опали…
Стоящий за моей спиною мастер только вздохнул: тут его способности и возможности не играли никакой роли.
– Звать тебя как? – интересуюсь у девушки.
– Наталка я…
– И как ты, Ната, собиралась весь этот хабар тащить в одиночку? – киваю на неслабую кучу всяческого барахла. На мой взгляд, большинству этих вещей место на свалке, но мало ли, вдруг они чем-то по-особенному дороги своим владельцам?
– Сходила бы несколько раз… так ведь часть-то уже отнесла.
Мастер аж крякнул!
Не просто попытка хищения чужой собственности – повторная кража!
– Уважаемый, – поворачиваюсь к нему, – а что, могут ваши хлопцы пособить милой девушке? Для таких крепких парней это ведь не станет непосильной ношей?
– О чем разговор, пан сотник! Мигом обернемся!
– Ну, так и не стану вам мешать…
Однако ж надобно и пана Влада навестить. Он свою часть уговора исполняет безукоризненно, не надобно проявлять к нему явное неуважение. Да и чует мое сердце, что сей персонаж мне ещё не единожды полезен может быть.
Тарас добросовестно тащит за мною корзину со всяческими вкусностями. Само собой, всё, что к этой закуси положено, тоже присутствует. Разговор на сухую в подобной обстановке взаимопониманию не очень-то способствует. А свалить меня с ног одной бутылкой… ну, разве что по башке ей вдарить, тогда, наверное, можно.
